нацизма. Социолог Лео Левенталь, коллега из группы "Авторитарная личность", после Второй мировой войны написал книгу под названием "Пророки обмана", в которой он описывает, как проповедники, поддерживающие геноцидную политику Гитлера, лукаво утверждали, что они всего лишь разыгрывают комедию. Трудно понять, кто наши враги, когда американцы заимствуют стратегии наших противников и относятся друг к другу как к вражеским комбатантам.
Такие организации, как IRA и Cambridge Analytica, работающие с правительствами и активизированными гражданами, создали медиасреду, в которой трудно понять, что является правдой и какие институты легитимны. Такую ситуацию Пол Лайнбаргер описал еще в 1940-х годах, когда исследовал, как нацистская Германия и Советский Союз воздействовали на сознание людей, вызывая у них "пропагандистское головокружение". Бомбардируемый дезинформацией, писал он, "одурманенный пропагандой человек... видит во всем пропагандистское содержание и ничего больше. . . . Ничто не является невинным, ничто не доставляет удовольствия, все связано с его больным осознанием власти". Здесь Лайнбарджер мог бы легко описать #Pizzagate и аколитов QAnon, которые находят либеральные и "проснувшиеся" заговоры, вплетенные во все. Каждая политическая речь - это потенциальное секретное послание. А каждый интернет-тролль - потенциальный массовый стрелок.
Даже сама история стала источником смертельного конфликта. Правые толпы в социальных сетях превращают такие медиафраншизы, как "Звездные войны" и "Властелин колец", в возможность атаковать любого, кто не согласен с консервативными взглядами на расу, пол и мораль. Бен Коллинз, освещающий тему экстремизма на NBC, отметил, что американские правые движения хорошо усвоили уроки специалистов по психопсихологии: "Американские ультраправые... [очень] хорошо умеют рассказывать истории", - сказал он в интервью On the Media. "Это миростроительство, вот что это такое, на самом деле". Миростроительство - это то, что Лайнбарджер и другие авторы научной фантастики привнесли в психопсихологию, и теперь оружие, которое они разработали для использования в тотальной войне, применяется в культурных битвах среди американцев.
Психологическая война в эпоху стохастического терроризма превратилась в культурную войну - поле битвы окутывает Америку туманом, независимо от того, являемся ли мы официальными участниками боевых действий. Но мы можем найти путь сквозь дым, вспомнив историю американской психологической войны, родившейся во времена индейских войн и кодифицированной в холодной войне. Мы знаем, какие виды оружия хранятся на складах психологических боеприпасов Америки. Если оперативник использует ложь для убеждения, если он угрожает насилием, если он относится к своим согражданам как к иностранным противникам - значит, он вооружен психологическим оружием военного образца. В наших нынешних пси-войнах в социальных сетях мы можем наблюдать в реальном времени, как оружие, когда-то использовавшееся в военных конфликтах, применяется во внутренних культурных войнах. Результаты столь же разрушительны и травматичны, как и военная пропаганда.
Тем не менее, есть кое-что важное, что мы можем извлечь из истории псиопов. Как доказали "Танцоры-призраки" во время индейских войн, сопротивление есть всегда.
Часть 2. Культурные войны
Глава 4. Плохие мозги
Хотя в США грань между психологической и культурной войной может быть размыта, есть один способ отличить их. В культурной войне все участники - американцы, сражающиеся за внутренние проблемы. Тем не менее, воины культуры часто задаются вопросом, являются ли определенные группы людей "настоящими" американцами. Причины этого сложны, но один из очевидных исторических прецедентов исходит из первоначальной Конституции США, которая определяла несколько типов людей, живущих в стране, как частичных или неграждан. Порабощенные чернокожие составляли лишь часть населения (три пятых, если быть точным); коренные народы описывались как не облагаемые налогом, потому что они не были американскими гражданами; женщины, которые не могли ни голосовать, ни владеть собственностью, не упоминались вообще. В течение следующих двух столетий многие из самых кровопролитных культурных войн в стране велись за то, кто может претендовать на американское гражданство. В результате этих сражений были приняты некоторые ключевые поправки к Конституции, например, о предоставлении избирательных прав освобожденным рабам и женщинам, а также законы , предоставляющие коренным племенам и иммигрантам больше свобод. Но культурные войны за то, кто считается американцем или даже человеком, еще далеки от завершения. Они возвращаются, как подавленные воспоминания, чтобы вновь травмировать нас.
В ходе культурной войны участники боевых действий оправдывают использование псиопов против людей, живущих в Соединенных Штатах, представляя определенные группы как иностранную державу, "другого", чье влияние стало опасным для нации. Часто эти группы похожи на те, что определены в Конституции как чужаки: люди, приехавшие из других стран по своей воле или в кандалах; коренные народы; группы, исключенные из Конституции, например женщины и ЛГБТ.
Псиоп в культурной войне имеет иную форму, чем в кинетической. Военные специалисты по PSYOP преследуют единственную цель: убедить противника изменить свое поведение. Культурные воины преследуют две цели: убедить американцев в том, что некоторые из их сограждан - враги; и убедить "врага" в том, что с их разумом что-то глубоко не так, и поэтому они не имеют права требовать больших свобод и личного достоинства. Культурная война делит нацию на две группы: тех, у кого хорошие мозги, и тех, у кого плохие.
Нигде это не проявляется так явно, как в политических дебатах и псевдонаучных вопросах о мозге чернокожих людей. За этим конфликтом, который вновь разгорелся в последние годы, стоит долгая история. С тех пор как в XVII веке в Америку были привезены первые порабощенные африканцы, белые американцы спорили о том, стоит ли обучать чернокожих. Многие рабовладельцы отказывались учить порабощенных африканцев читать и писать; их последующая неграмотность использовалась для оправдания идеи о том, что чернокожие люди недостаточно умны, чтобы читать. Именно поэтому многие беглые рабы, том числе Фредерик Дуглас, называли обучение чтению важнейшим шагом на пути к свободе.
После отмены рабства и принятия Четырнадцатой поправки чернокожие мужчины подтвердили свой интеллектуальный авторитет, участвуя в выборах и, в некоторых случаях, занимая выборные должности. Тем не менее, борьба продолжалась. В конце XIX века в борьбу вступил антрополог Фрэнсис Гальтон, который популяризировал идею евгеники в своей книге 1869 года "Наследственный гений". Он считал, что интеллект - это наследственный признак, и предположил, что мозг чернокожих, коричневых и бедных людей биологически уступает мозгу белых представителей высшего класса. Многие американские ученые приветствовали идеи Гальтона. Так, зоолог из Гарвардского университета Луи Агассис с 1840-х годов утверждал, что чернокожие люди являются отдельным видом от белых.
Именно в этой культурной среде в конце XIX и XX веков против чернокожих американцев были приняты законы Джима Кроу, заставлявшие их пользоваться отдельными от белых помещениями. В результате сегрегации чернокожее сообщество стало казаться неким чужеродным противником, которого белые должны
